Chelyabinskhockey.com съездил в Москву и поговорил с Сергеем Мыльниковым-старшим, лучшим вратарем в истории «Трактора».

Мыльников – уникальная личность. Легенда челябинского и советского хоккея. Единственный игрок «Трактора», ставший олимпийским чемпионом, сыгравший на четырех чемпионатах мира и выигравший два золота, серебро и бронзу; сыгравший на двух чемпионатах мира среди молодежи и дважды ставший чемпионом. Второй представитель челябинского клуба на Кубке Канады и единственный в истории «Трактора» финалист турнира. Победитель суперсерий ЦСКА с клубами NHL 1986 и 1989 годов, под которые лидер советского хоккея специально приглашал его для усиления. Первый отечественный вратарь в NHL. Наконец, человек, отдавший «Трактору» двенадцать сезонов и входящий в число лучших вратарей и игроков во всей истории клуба.

Чем вы занимаетесь сейчас? Удивительно, что человек с такой биографией и таким списком побед не востребован в нашем большом хоккее.
Не сказал бы, что не востребован. Я работаю в команде «Легенды хоккея СССР» и в Ночной хоккейной Лиге, курирую регион Урал. Работать тренером? Нет, все это во мне перегорело. Если работать в клубе – только руководителем.

Как ваше здоровье? Последствий неприятного случая на Сахалине в 2010 нет?
Все нормально, тьфу, тьфу, тьфу.

НАГРАДЫ ДЛЯ СКА, ПАНАРИН, NHL

На церемонии закрытия седьмого сезона КХЛ вы вручали один из призов СКА и заметно волновались. Почему?
Волновался, да. Просто неожиданно было – мне сказали, что я буду награждать за двадцать минут до этого. К тому же я не предполагал, что буду вручать именно эту премию. Поэтому сказал достаточно простые слова. Тем более, представители СКА уже не раз выходили на сцену и их поздравили много раз.

А с какими эмоциями вручали джерси «Трактора» молодым челябинским ребятам на Ярмарке юниоров?
Был горд за мальчишек. Пожелаю им одного – чтобы они сохранили верность клубу на долгие годы, чтобы не было такого – сегодня здесь, завтра – в другом месте. Патриотизм должен присутствовать. Я за то, чтобы они больше играли дома.

Виталий Абрамов думает иначе.
Понятно, что молодые хоккеисты сейчас сами себе не принадлежат, есть агенты, которые сильно влияют на принятие решений, работают, в том числе, с родителями. Если Абрамов очень талантливый, то везде раскроется. Но жаль, что он пока ничего не сделал для челябинского хоккея и уезжает.

В Северную Америку уезжают и игроки другого калибра: Панарин, Слепышев, Плотников, Медведев, Калинин, Петров. Что вызывает самые разные мнения. Вячеслав Фетисов, например, предлагает закрыть хоккеистов в стране до 28 лет. Вам не кажется, что это заявление выглядит странно, учитывая обстоятельства, при которых сам Фетисов уезжал играть за океан.
Его тогда можно было понять. Он был игроком. Это была одна ситуация. Теперь он функционер – он мыслит по-другому. Он заинтересован в том, чтобы КХЛ, эта лига, которую он сам создал, развивалась. Для роста и имиджа лиги не выгодно, чтобы ребята уезжали. А если звезды будут уезжать, на кого пойдут болельщики? Кто будет заполнять дворцы?

Панарин? Он интересный игрок, стоит ему попробовать. Он молод, в расцвете сил, у него должно получиться. Не получится, он сюда приедет всегда. С клубом они расстались спокойно, он никуда не бежал. Да, в СКА ему могли предложить серьезные деньги. Но он выбрал другой путь. Думаю, все наши ребята едут туда за ощущениями большого хоккея. Ни для кого не секрет, что это сильнейшая лига мира, там играют лучшие хоккеисты.

ЧЕЛЯБИНСК, ВРАТАРИ «ТРАКТОРА», 5+1

Что вас сейчас связывает с Челябинском?
У меня там живут папа и брат. У брата есть сын, мой племянник, ему девятнадцать лет и он тоже вратарь. Я видел, как он играет, неплохой парень. Думаю, тоже надо чем-то помочь ему, постараться. Он в Оренбурге играл последние два сезона.

В прошлом сезоне, в непростой период вы открыто поддержали в СМИ Андрея Николишина. Почему вы это сделали?
Мы давно знакомы, встречались, например, в «Легендах хоккея» и просто в жизни. Андрей –хороший человек, порядочный, с характером. Он пришел по ходу сезона и основную задачу выполнил – команда играла в плей-офф. А сейчас у него будет полный цикл, предсезонная подготовка. Будет легче или сложнее? Легче. В том смысле, что команда будет в его руках с самого начала.

Какого вы мнения о вратарях «Трактора» Гарнетте, который покинул команду после четырех лет выступления здесь, Демченко и новичке черно-белых чехе Францоузе?
Гарнетт все доказал. Но понятно ведь, что до пенсии никто бы его не держал в «Тракторе». Тем более, что он легионер. Демченко – ему карты в руки, он молодой, у него все впереди. Дай бог, чтобы он вырос в хорошего вратаря. Интересный ли вариант с Францоузом? Ни разу его в деле не видел, знаю, только, что его подписали. Поэтому судить не имею права, посмотрим его в деле уже совсем скоро.

Вы входите в число лучших игроков в истории «Трактора» в рейтинге «5+1» на Sports.Ru.
А кто там еще?

Ваш сменщик – Герасимов. В защите – Пономарев и Николай Макаров, в нападении – Белоусов, Картаев и Шорин.
Думаю, я заслужил это своим трудом. Честно говоря, приятно, когда отмечают таким вот образом. Несколько лет назад меня приглашали в Челябинск на вручение премии «Светлое прошлое», тоже было очень приятно. Тем более, эта премия вручается почетным гражданам Урала.

МОСКВА, ШВЕЦИЯ, ГАЗЕТА «ПРАВДА» В КВЕБЕКЕ

В своих интервью вы рассказывали, что вас много раз в карьере звали в Москву, но Челябинск не отпускал. А когда вы поняли, что хотите остаться в столице насовсем?
Я хотел остаться в Челябинске после карьеры, в «Тракторе», но не получилось. Это меня сильно разочаровало. Потом были Ярославль, Швеция. А Москва… Здесь я провел не меньше времени, чем в Челябинске – когда приезжал в сборную, в поездках, на играх. Мне нравится город, его движение.

Вы же могли жить и в Швеции, где закончили карьеру и начали тренировать?
Там очень скучно. Маленький городок. Что мне там делать было? Прозябать? Доживать жизнь спокойно и размеренно? Это не для меня.

А мыслей осесть в Северной Америке не было?
Тяжело после тридцати менять жизнь, страну, тяжело решиться на кардинальные перемены. Во-первых, нужно язык знать, хотя процентов на семьдесят, чтобы общаться с людьми. А для изучения языка нужно время, годы летят, язык не выучить за неделю. Ну и во-вторых, новая страна – это новые традиции, новый уклад жизни, ее принципы, законы. Принимать это в возрасте непросто. Тем более, когда за спиной – семья, дети. Даже если приезжаешь из Челябинска в Москву, сразу понимаешь, что попал в другую реальность. А переезд в другую страну – сложнее в разы.

В NHL вы были первым советским вратарем. И неоднократно с интересом рассказывали про свой опыт. Спустя годы, уже после завершения карьеры, не думали, что тогда стоило немного потерпеть, переждать, провести там второй сезон, который у вас был по контракту, и все-таки закрепить в лиге?
В эту историю все время вмешивались какие-то обстоятельства. Когда я разрывал свой контракт с «Quebec Nordiques», я мог бы остаться в NHL, в другом клубе. И мне предлагали, были варианты. Но к тому времени у меня уже был отличный контракт в Финляндии, не хуже североамериканских. Поэтому я и уехал.

А зачем вообще нужно было ехать во второй шведский дивизион?
Смысл был в том, что когда я уходил из «Трактора», думал, что попробую еще что-то доказать, но когда пришел в «Торпедо», то понял – смысла нет уже, ни себя обманывать, ни людей. И просто уехал в скромный шведский клуб. Откровенно говоря, доигрывать. С глаз долой. В тот момент нужно было просто забрать семью и пожить в спокойной обстановке некоторое время.

Блог «Был такой хоккей» раскопал невероятный раритет – статью «Sports Illustrated» о советских хоккеистах, опубликованную в 1989 году. Вы там сидите в кафе…
… и читаю газету «Правда». Да, было дело. Рядом стоит официант и улыбается. Тогда для каждого из наших игроков разрабатывалась определенная история, которую потом воссоздавали в фотографиях. Серега Макаров, помню, изображал ковбоя. А я – коммуниста.

Для игроков из СССР такие медиапроекты были удивительными?
Не сказал бы. Мы много ездили по миру со сборной и все это видели не раз.

ХОККЕЙ 90-Х, СЕИЧ, КОСМОС БРЫЗГАЛОВА

Каким был хоккей в начале 90-х? Страна начинала серьезно меняться, это не могло не отразиться на любимой игре миллионов.
Он проскочил так мимо меня, этот хоккей. Ничего не запомнил. Настроение было уже не то. То, чего я хотел в последнее время, ничего не срослось. Уже интереса не было что-то кому-то доказывать. Так, играл, чтобы не сказали, что я ничего не делаю.

Время было криминальное.
Все это обошло меня стороной. В принципе, я многих знал из этой жизни в Челябинске, здоровался. Но близко ни с кем не общался.

А в Тольятти?
В «Ладе» я был уже тренером. Но и тогда ничего не замечал. Мы утром приходили на работу, вечером уходили, все время в поездках были. Меня не касалось.

В Ярославе вы работали с Сергеем Николаевым и очень хорошо о нем отзывались.
В начале в «Торпедо» я играл у Данилова. А в конце, да, с Сеичем. И сейчас скажу – хороший мужик, отличный тренер. Смотрели на него с открытым ртом с мальчишками, когда он приезжал с «Химиком», со «Спартаком» играть против «Трактора». Мы же соседями были в Челябинске, жили совсем близко. На улице Марченко, это где Парк Победы. С его братом, Борькой, мы провели практически все детство. Он судьей потом стал.

Вратари – особая каста?
Ерунда. Все зависит от человека. Есть авторитетные, есть никому не нужные, есть такие, кому все равно. Если к тебе все относятся хорошо, разве это плохо? Вратарь должен быть личностью, его должны уважать.

Каким былв «Ладе» Брызгалов?
Да, он был совсем молодым. Только начинал свой путь в хоккее.

А потом он впутался во все эти истории с космосом.
Не знаю, это он без меня уже. Когда работали с ним в «Ладе», мне он лететь в космос не предлагал.

ДНЕВНИКИ СУПЕРСЕРИИ 1985, ШКОЛА МЫЛЬНИКОВА, БРОНЗА ДЛЯ СЕРДЦА

В декабре 1985 вы поехали с ЦСКА на суперсерию в Северную Америку и привезли оттуда яркую победу и стопку дневниковых записей. Чья это была идея – фиксировать на бумаге свои впечатления?
Один челябинский журналист предложил мне вести этот дневник, писать, если время в поездке будет. Меня заинтересовало. Я это делал в большей степени для журналистов и болельщиков. Писал потихоньку каждый день. Конечно, они редактировались эти записи, язык, вы же видите, литературный там. Ясное дело, что не я так писал.

Вы начинали собственную книгу, но так и не закончили?
Да, в Ярославле. Там были очень длинные поездки, по три-четыре часа до аэропорта ехали, так как из Москвы все время улетали. Едешь и думаешь – что же делать? Вот я решил попробовать книгу написать. Написал три-четыре страницы и бросил.

Знаете, это настоящее преступление, что такой книги нет.
Думаю, можно собрать все мои интервью и получится отличная книга. Фотографий побольше – и все. Вот, например, есть такой фотограф Володя Беззубов, у него можно многое найти в архиве.

Вас часто спрашивают, почему вы не открыли свою вратарскую школу?
Я закончил лет в тридцать пять играть. Сейчас мне пятьдесят шесть. И все это время этот вопрос мне задают. Все говорят – давай, давай. Но никто ничего не сделал. Смотрите, Третьяк сделал школу, Кубок Третьяка, но у него ресурсы какие. А у меня откуда? Так что это нереально, да и не хочется сейчас уже заниматься. Раньше, да – после того, как закончил, были идеи, мысли, но сейчас я далек от этого.

Как идут дела в собственной школе у вашего сына Сергея? Вы довольны, что он нашел себя в послекарьерной жизни?
Думаю, дела идут неплохо. Он только закончил – у него еще свежий взгляд на все процессы. Если он что-то спрашивает, я ему, конечно, помогаю. Еще, думаю, знаю что-то о хоккее.

У вас есть матчи, которые вы не доиграли?
Все что случилось – то случилось. Все что мог, я сделал. Мою игру должны судить болельщики.

Понятно, что выше олимпийского золота не может быть ничего. А какая из ваших медалей пусть и менее значима в принятой системе ценностей, но близка вашему сердцу не меньше, чем олимпийская?
Бронза 1974 года. Тогда юношеский финал был в Челябинске. Полный стадион ЧТЗ, открытый лед. В составе ЦСКА – Фетисов, Кабанов, Авдеев. И мы заняли третье место. Та бронзовая медаль для меня тоже очень дорого стоит.

Тридцать лет назад, как раз в дневниках с суперсерии, вы задавались вопросом – довольны ли своей судьбой. Что можете сказать сейчас?
Кое-что, конечно, можно было и переделать. Но пусть кто-нибудь еще попробует повторить в Челябинске мой путь. Если получится – я лично пожму ему руку.